Жизнь у судьбы на ладони
«В чём секрет вашего долголетия?» — нередко спрашивают долгожителей. Дальше следует разный текст, суть которого сводится к тому, что стоит себя беречь и правильно питаться. Уроженца Старых Громык Максима Игнатьевича Кравцова, ветерана Великой Отечественной, кавалера многих наград, жизнь не берегла и не баловала разносолами. И сам он не оберегал себя как самую большую на свете ценность.
«Почему я выжил и дожил до 98 лет? Я часто задавал себе этот вопрос. Может быть потому, что тогда, на войне, я решил: убьёт так убьёт, нечего и переживать. И не паниковал больше.» Просто жил, воевал, выжил и победил. И высшие силы даровали ему долгую, хоть и трудную, жизнь.
Призвали в армию Максима Игнатьевича осенью 1939 года, определили в водители: перед армией Максим окончил водительские курсы.
— Сразу попал в число тех, кто двигал границу на запад: освобождали западную Беларусь и Украину, — продолжает свой рассказ Максим Игнатьевич. Боёв, правда, не было. Обеспечивали транспортное сообщение, подвоз-отвоз. Но как только закончили с возвращением этих земель, началась финская кампания. Вот там был ад. Завезли в ботиночках и обмотках в зимний финский лес: «будем устанавливать границу». Морозы были по 40 градусов, три месяца тяжёлых боёв. Погибло и замёрзло множество бойцов. Но меня судьба пощадила.
Осенью после финской я должен был демобилизоваться. И тут — война.
Были ранения, госпитали, а потом снова фронт. Колено вот до сих пор даёт о себе знать. Финляндия далась тоже: зубы просто посыпались. Ранения после войны позволили демобилизоваться в первую очередь. И так моя военная служба продлилась шесть лет, из которых пять — в боях. А бои были такие, что после некоторых русые, чёрные, рыжие головы становились белыми. Пять лет ежеминутно быть готовым к смерти, ждать свою пулю!..
И всё же я дошёл до Германии. Есть медаль за взятие Берлина. Я прошёл войну рядовым, но заслужил три боевые награды. Историю одной из них ярко помню до сих пор.
Я был водителем. Начальство ценило, сделали заведующим бензоскладом дивизии. Идёт наступление, а в дивизии ни капли бензина. Линия боёв за 40 километров от тыла. «Любой ценой, как хочешь, но достань топливо!» — приказало начальство. На складе был трофейный немецкий грузовик-пятитонка. После боёв дороги полностью разбиты, но на этой машине впереди лебёдка, чтобы вытянуть себя, если застрянем. В напарники дали старика-украинца.
Приехали с большим трудом на бензосклад ночью. Чтобы нам скорее отпустили бензин, снял с руки свои часы и отдал кладовщику: «на, только дай нам быстрее, время дорого». Немедленно заправились и рванули назад. Я в то время много курил. Так мой напарник только успевал мне сворачивать самокрутки.
И тут в одном особенно трудном месте мы застряли. А время дорого, нужно быстрее. Сами мы вытянем нескоро. На счастье в метрах трёхста-пятиста стояли солдаты. И командир оказался моим знакомым, из моих родных мест. Около сорока солдат помогали вытягивать нашу машину.
Приехали в расположение части утром. Я зашёл в часть, а командир, не разбираясь, не спрашивая, сразу на меня матом: «Ах ты такой-сякой, как же ты посмел вернуться?!» Он подумал, что мы не смогли пробраться и завернули назад порожняком. А я тут с полными баками. «Где смародёрил?!» Не верили, что за ночь удалось сделать невозможное.
Стали проверять, убедились. Остыв, поверив собственным глазам, хотели представить к ордену Красного Знамени. Но начальник, который сначала орал на меня, сказал, что хватит и ордена Красной Звезды. Зато тут же и представили к награде.
Удача, судьба… Назови это, как хочешь, но где-то явно было предрешено, чтобы Максим Кравцов выжил на этой долгой и страшной войне. Столько раз смерть проходила рядом, обдавая своим ледяным дыханием. Но для него у бога был свой план.
— Как фронтовой водитель, я часто лишался своей машины. Разобьют, ждёшь пока дадут другую. Занимался ремонтом, водил другую технику. И в этот раз надо было подъехать отремонтировать какой-то автомобиль.
Приехали в деревню, до которой периодически доставали артиллерийские залпы. Там просимся на ночлег в дом к старушке. Она предоставила в наше распоряжение чердак с сеном. Мы расстилаем шинели, укладываемся вдвоём. Третий припоздняется, и когда приходит, то ложится между нами.
Не успели мы заснуть — в стропилах разрывается снаряд. Убило того, кто спал посередине, разворотило грудную клетку. На нас — ни царапины. Сама хозяйка в этот момент стояла в простенке между окон. Окна выбило, а сама она осталась невредима…
Судьба?.. Случай?..
И на нынешнюю судьбу ветеран не жалуется. Благодарит за помощь и родственников, и государство. Ничем не обижен, доволен. А самое страшное случалось с ним, говорит, не на войне, а в мирной жизни. Из-за наследственной болезни умерла первая жена и трое из четверых детей. Говорит, что нет ничего тяжелее поднять на ноги, вырастить детей, а потом лишиться их, когда, кажется, самая пора цветения и радости. «Эта боль сильнее любой боли, что я пережил на войне».
Но судьба была милостива во второй раз: вторая жена Евдокия Ивановна подарила фронтовику новое счастье, дочь, семью, уют. Её рукодельной фантазией украшен весь дом: лоскутные одеяла и покрывала, коврики, вышиванки, подузоры… Жена ветерана, когда глаза видели, а руки слушались, создавала рукотворные чудеса. Сейчас уже сил нет: она только на пять лет моложе мужа и возраст берёт свою грустную дань. И ветеран говорит о том же:
— Память уже не та. Раньше мог сутки напролёт рассказывать анекдоты. А теперь даже имена самых близких друзей начинаю иногда забывать. Но не падаю духом. На девяносто девятом году тоже надо смотреть прямо.
И ветеран смотрит прямо и смело, не страшится будущего и не жалеет о прошлом. Как когда-то решил на войне: что будет, то будет. Его здравому уму и стойкости мысли могут позавидовать многие, даже те, кто значительно моложе.
Ария ГАТАЛЬСКАЯ.
